Содержание → Часть вторая Миннеаполис, Миннесота и Тир-На-Ног Глава 25 Плоть Имира → Часть 1
Глава 25
Часть 1
Что-что она ответит? .. o-cloakroom.ru
Ставя кофейную чашечку, Йен не замечал, что у него дрожат пальцы, однако чашечка постукивала по блюдцу, пока он ее не выпустил.
Огонь бросал на лицо Фрейи колеблющиеся отсветы. Она почему-то выглядела беззащитной… С какой бы стати, раз она говорит такие вещи?
— Прости, Йен, это плохая идея. Слишком опасно.
Опасно? Да иначе же Отпрыск умрет, и притом ужасной смертью — и его сын осиротеет. А если Отпрыск и Доминионы не вмешаются в историю с Сынами, кто-нибудь рано или поздно доберется до Тофсенов.
— Если говорить об опасности, то посмотри, в какой ситуации оказался Торри. Или Отпрыск.
— Йен… — Арни вскинул руку. — Выслушай ее.
Старик покачал головой и нахмурился. «Истерикой и нахрапом ты ничего не добьешься» — вот что это означало.
— Йен, — промолвила Фрейя с улыбкой, — мой Серебряный Камень… — Она тоже покачала головой. — Ты не вполне осознаешь, о чем просишь. Камень Брисингамена — не просто драгоценность, не просто нечто единственное в своем роде, как, скажем…
— Как Мьёлльнир, — вставил Арни.
— Да, как Мьёлльнир, — кивнула Фрейя. — Или как Гунгнир, или как Котел Дагды [15], или… — она указала на висящие на крючке ножны с «Покорителем великанов», — или как иные предметы, рожденные мифом и легендой точно так же, как материей, волшебством и силой.
— Подумаешь, пустяки какие, — сказал Йен.
— Ну-ну, мой Серебряный Камень, не заводись. Гунгнир и Мьёлльнир способны разрушить горы, а твой «Покоритель великанов» убивает тех, кого невозможно убить. Нельзя сказать, что это пустяки — разве что по сравнению с ожерельем… Некогда я носила его на шее, — продолжала Фрейя. На сей раз не нашлось никого, чтобы напомнить, как она его получила. — Только подумай, Йен: семь самоцветов, которые содержат достаточно материи и энергии, чтобы переделать вселенную, чтобы начать все сначала, воссоздать все чистым и новым! — Она облизнула губы. — Тогда время еще не пришло. Ты думаешь, сейчас пора? Нет, конечно, ты так не думаешь. — Богиня покачала головой. — Но рано или поздно это время настанет. Творение и разрушение — две стороны одной и той же монеты. Великан Имир, первый из всех, сосал молоко коровы Аудумлы, которая вылизала из соленых камней Бури. Внуки Бури убили Имира и сделали из его смердящей плоти землю, из багровой крови — моря, из костей — горы и из черепа — самый небесный свод. Одну из его ресниц впоследствии перековали в Гунгнир; обломок ногтя стал Щитом Тюра; сморщенный мозг Имира сделался облаками. И все ради этого… — Казалось, Фрейя лишь слегка постучала по полу, но в шкафу зазвенела посуда, и чашка Йена подпрыгнула. — Ради всего того, что мы — и ты, Йен, и даже я! — знаем и видим. Я счастлива всякий раз, когда вдыхаю свежий утренний воздух или сжимаю ногами бедра любовника. — Она склонила голову. — Но как ты думаешь, каково пришлось Имиру?
Йен не знал ответа, да и потом, вопрос был риторический. Уж конечно, великану не хотелось…
— Думаю, — произнес Арни, прервав молчание, — то есть надеюсь, что он был к этому готов, что он утомился быть Имиром и был готов к тому, чтобы начать все сначала, готов стать землей, морями, готов к тому, чтобы все его мысли, чувства и знания развеяло ветром как золу… — В мерцающих отблесках пламени морщины на лице Арни казались крохотными черными каньонами, извивающимися по поверхности земли.
— Я тоже так думаю, Арнольд, — сказала Фрейя. — Потому что иначе выходит, что у него отняли то, чем он был, чем он мог стать, чем ему суждено было стать. Шива Разрушитель есть Брахма Созидатель, Йен, — произнесла она, снова обернувшись к юноше. — Они одно и то же, или же они оба жестокие обманщики, разрушающие то, что еще не готово погибнуть, дабы создать то, что еще не готово возникнуть. Ты верно выбрал, вложив те два камня в мои руки, ибо я та, кто я есть.
