Содержание → Часть вторая Миннеаполис, Миннесота и Тир-На-Ног Глава 17 Отпрыск → Часть 2
Глава 17
Часть 2
Сын зарычал: http://bookei.ru
— Да кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы, ты, приятель Ториана Изменника?
— Действительно! — Бранден дель Бранден ухмыльнулся. Он вроде бы несколько расслабился, узнав о побеге Валина. Вероятно, ему не улыбалась мысль пыткой добывать информацию из цверга. — Ты совершенно прав, Херольф. Йен Серебряный Камень здесь никто, и его предложения оскорбительны. Фоливан дель Фоливан, отоприте дверь, чтобы мы смогли ее открыть. И если — я говорю «если» — вестри все еще в камере и воспользуется этой возможностью, чтобы бежать, — что ж, какое Херольфу до этого дело?
— Пфе. — Херольф раздвинул губы, но в улыбке этой не было ни теплоты, ни дружелюбия. Волки показывают зубы, готовясь пустить их в ход или угрожая.
Йен ответил оборотню тем же. Ну же, Херольф. Я всегда готов.
Сын потянул воздух, раз, другой.
— Здесь был вестри, но я не могу сказать… пф. Не в этом обличье. Так легче думать, зато труднее нюхать.
Он посмотрел на Дариена дель Дариена. Затем, повинуясь слабому кивку клаффварера, наклонился вперед, его спина выгнулась…
И он обернулся волком.
Торри однажды описывал Йену этот процесс, но наблюдать самому — совсем другое дело.
Самое неприятное — это звуки, которыми все сопровождалось. Йен-то полагал, что превращение — некий переход от одного облика к другому, переход быстрый и плавный, похожий на киношный спецэффект.
Но трансформацию сопровождал хруст ломающихся костей, звук рвущейся плоти, запах застарелого пота и ужасный смрад выпущенных газов — было в этом что-то комическое.
Позвоночник трещал как фейерверочная шутиха, спина Сына сначала изогнулась, затем снова выпрямилась, когда он упал вперед, спружинив руками, которые, коснувшись пола, уже успели превратиться в когтистые лапы. Два золотых кольца, сидевшие на пальце Херольфа, звякнули об пол и, подпрыгивая, укатились куда-то.
Йену было не до колец; он смотрел и слушал. С ужасным звуком — не то плеск жидкости, не то треск рвущейся материи — лицо Херольфа вытянулось в морду, руки и ноги утончились, превращаясь в длинные волчьи лапы, грудная клетка приобрела бочкообразную форму, ребра с хрустом изогнулись, громко щелкая изнутри по плоти.
Оборотень, несмотря на то, что он явно испытывал боль, опустил морду к полу и начал обнюхивать все вокруг. Сунул свое рыло между брусьями решетки, шумно сопя; через несколько мгновений отвернулся и медленно, на негнущихся ногах, потрусил по коридору, рыком отгоняя людей с дороги и обнюхивая по очереди каждую из камер.
Херольф зарычал, а потом залаял на Йена, но когда тот никак не отреагировал, только снова положил руку на эфес, волк оскалил зубы. Рука Осии легла на руку Йена.
— Собака лает, ветер носит, — спокойно сказал старик и покачал головой. — Он говорит, что ничего полезного не унюхал. Цверг был здесь — пот и моча Валина воняют страхом, говорит Херольф, — но сейчас его нет ни в одной из камер.
Что ж, ладно, одной теорией меньше: окажись в камере сам Йен, он непременно попробовал бы применить эту уловку. Спрятаться где-то в камере — к примеру, под скамейкой, или устроиться под потолком так, чтобы не тебя видел тюремщик — на стыке передней и боковой стен.
А потом подождать, пока откроют дверь…
